Страсти часто ведут на дно. Зато без них жизнь невыносимо пуста. И где тут «золотая середина», совсем непонятно. Из крайности в крайность скатываешься до неприличия легко.

Будний день. Возвращался домой. Солнце светило, день не думал кончаться. Всё утро просидел в Третьяковке, обсуждал предстоящие съёмки.

Смотрел за освещением в залах. Обсуждал с операторами, как удобнее снимать. Рисовали раскадровку. Думали, про какие картины рассказать.

Мне не давало покоя одно. Очень хотелось включить в ролик «Утопленницу» Василия Перова. Это, пожалуй, одна из лучших картин художника, только вот не особенно известная. Висит в углу, снимать её неудобно. А с точки зрения композиции — это шедевр. Такие краски. Такая трагедия. Это же перенесённый на холст отрывок из романа Достоевского, не потерявший ни колорита, ни выразительности.

А какие детали. Какой через них раскрывается текст! И обручальное кольцо на пальце у девушки, и цветы, застрявшие в её волосах, и вороны, летящие к ней. А дым из трубки городового относит на восток, туда, где только поднимается солнце… Обо всём этом можно так рассказать! Но однажды довелось увидеть «утопленницу» в жизни...

Утонула не буквально, поймите, она была жива и дышала. Она захлебнулась в своём опьянении. Ей было под тридцать, а может, и меньше. Лежала на снегу, рядом с лавкой, пьяная, и тихо сопела. Над ней сидел то ли муж, то ли влюблённый. На вид посвежее, с худым лицом и острым взглядом. Тоже пьяный, но более стойкий. Он не помогал ей вставать. Просто сидел, смотрел на свою любовь и курил сигарету.

Было бы тёплое время года, я бы и мимо прошёл. Мало ли пьяных на газонах, когда оживает природа? Алкаши в районе, где я живу, как первоцветы. Снег ещё не стаял, а они тут как тут: встречают весну и тёплое солнце.

Но на дворе зима, а зимой цветам и алкашам бывает тяжело и холодно. Подошёл к мужчине на лавке, сказал:

— Может, поднять?

— Не надо, — ответил. — На ней куртка тёплая… Она, как напьётся, любит полежать. А поднимешь — скандал устроит…

— Точно тёплая куртка?

— Сам покупал! И штаны лыжные сказал, чтобы надела! Скоро встанет, пусть отдохнёт на свежем воздухе. Не часто выходим.

Столько в этом голосе было любви и заботы. Нежности… Хмурой, пьяной, но всё же нежности. Аж за душу тронуло.

— Может, не пить столько, — начал бесполезный морализаторский урок я.

— Может, и не стоит, да тут горе. Ребёнок умер до Нового года. Пять месяцев ему всего было.

Дрожащие ноты в голосе на последней фразе. Что мог я сделать. Только высказать соболезнование. Слабое утешение, символ участия, но, по-хорошему, абсолютно бесполезное. Искусство способно вызвать восторг только в рамках искусственности. Вырвется в жизнь — и становится страшно. Тут уже совсем не до восторгов. Только пустота и безразличие природы.

Изображение: Василий Перов, «Утопленница», 1867 / Государственная Третьяковская галерея, Москва